Фото: pics.onemusic.tv
В западной политике новый тренд – там избиратели прониклись любовью к молодым, внешне привлекательным политикам, которые, подчеркивая свою молодость и маскулинность, исповедуя новые ценности. Ценности, которые раньше с маскулинностью не ассоциировались.
Об этом пишет журналист немецкой газеты ZEIT ONLINE Фабиан Федерль. «Вести» приводят перевод самых интересных наблюдений немецкого журналиста.
«Себастьян Курц (возможно, вскоре новый федеральный канцлер Австрии) как так называемый молодой талант в политике имеет проблему, которая заключается в том, что он должен оправдываться за свои юношеские грехи, не имея возможности сказать: я же был тогда еще молод!
Тем самым Курц является частью прославленного ряда молодых людей, которые недавно расположили к себе западные общества. Политическая позиция при этом не имеет значения: то ли левоцентрист как Джастин Трюдо, то ли правоцентристы, как Кристиан Линднер и Эммануэль Макрон, то ли праворадикалы, как Себастьян Курц. Кажется, что после долгих лет ворчливого правления Ангелы Меркель, покровительственно-снисходительного Франсуа Олланда, клоунады Гвидо Вестервелле, консервативного удушья Стивена Харпера и бесконечной истории больших австрийских коалиций появилось большое желание видеть молодых, благонадежных политических умельцев.
То, что история умельцев, аутсайдеров и инакомыслящих срабатывает, стало очевидно после избрания Макрона и выборов в Австрии. При этом их история является не более, чем фасадом, прикрывающим сущность. Однако это наверняка умышленный шаг, который не обязательно является плохим.
Ведь имидж новых инакомыслящих скрывает то, что их политика ни новая, ни другая, чем у предшественников. Макрон – выпускник элитного университета, Курц – бывший председатель молодых консерваторов, Линднер уже был шефом у молодых либералов, а Трюдо – сын премьер-министра. Полный набор истеблишмента. Хотя эти мужчины говорят о прорыве, однако они ни в коем случае не отстаивают полного разрыва со старым порядком. Они придерживаются традиционных основоположных правил, делают акцент на важности институций. С одной стороны, они разжигают недоверие к политическому классу, будто не являются его частью, но одновременно восхищаются политическим управленческим аппаратом. Их окутывает своеобразный мягкий технократизм. Все они являются экономически либеральными, социально-политически прогрессивными, за исключением миграционной политики, в которой они предстают умеренно правыми. Все они в основном проевропейски настроены.
И все же, или именно по этой причине, их история срабатывает. Даже настолько хорошо, что избиратели оказывают этим молодым политикам огромное доверие и многое им спускают. Они хотят видеть в них контрпроект раскрашивающимся народным партиям, где самый некомпетентный лоялист все еще может дослужиться до министра. Они предпочитают выбирать движения, а не партии.
Однако самая успешная часть их истории такова: все они являются представителями новой маскулинности. Макрон инсценирует свои необычные отношения с гораздо более старшей женщиной. Трюдо, вероятно, первый председатель правительства, который убедительно характеризует себя как «феминиста». Der Spiegel даже приписывает миру «стремление к новой маскулинности». Речь идет не о политике, а о людях, которые ее делают.
– говорит консультант по связям и гендерный исследователь Дороти Бек.
Эта новая политическая маскулинность впитала достижения женского движения: меньше доминирования, превосходства и борьбы. С одной стороны, это позволяет избежать оправданного недоверия к предыдущему типу политиков. С другой стороны, это также очень конкретно проявляется в содержаниях: даже очень «правый» список партии Курца имеет 50-процентную женскую квоту.
Новая история политических умельцев срабатывает и для женщин, но пока только с оговорками. Марин Ле Пен начала молодой и делала все иначе, как и, конечно же, Фрауке Петри. А вот в Новой Зеландии в лице Джасинды Ардерн, молодой женщины, которая к тому же не является правым популистом, у нас есть пример успеха этой истории. Однако подавляющее большинство этого нового типа политика – мужчины. «Нет положительного образа женственности», – говорит Бек. Причина этого была достаточно исследована и заключается в сексизме.
Для мужчин феномен политического гиперэстетствования, частных фотографий, домашних историй и кельвинкляйнизации является новым. С некоторыми исключениями, например, Джон Ф. Кеннеди, в течение длительного времени к этому прибегали только женщины. Является ли новое развитие более справедливым? Или вдвойне худшим? Кто знает. По крайней мере, избирателей можно соблазнить только потрясающей историей, а не реальными потрясениями: Курц – не Дональд Трамп, Линднер – не Борис Джонсон. И даже если они себя так ведут, политика молодых мужчин не особенно радикальна. Опять-таки: хорошо ли это? И снова: кто знает. Но несомненно то, что это явление не исчезнет так быстро.
Для этого достаточно посмотреть на Канаду, где в 2015 году с избранием Трюдо началась история молодых политических умельцев. Уже несколько недель, как «диснеевского принца» догнали в опросах. Это сделал Джегмит Сингх, еще младший политик, еще лучше одетый и еще лучше выглядящий. И он еще лучше готов к тому, чтобы в нужное время говорить те вещи, которые затем тысячу раз повторяют и распространяют в Интернете. Когда Сингха избрали председателем оппозиционной партии, он объявил Трюдо борьбу такими словами: «У меня больше волос, чем у Джастина, кроме того, они длиннее и красивее!».